Ну я же скорпион (с)
Название: Мотыльки
Автор: Aliena19
Бета: авитаминоз
Персонажи: Зеро/Канаме/Зеро, Зеро/Айдо, Канаме/Юуки - это пока, потом добавятся и другие.
Рейтинг: от PG и выше
Жанр: Romance, angst
Отказ от прав: стандартно
Размещение: связаться со смной
Предупреждение: ООС, полное AU относительно событий в манге
От автора: Я не хочу давать дополнительные пояснения в тексте, поэтому вношу их сюда. Полное AU относительно событий в манге. Полнее не придумаешь. Зеро уже пил кровь Канаме, но о Шизуке еще ни слуху ни духу. Между Кураном и Кирию состоялось финальное выяснение отношений, которое закончилось ранением Зеро. Теперь все герои находятся в особняке Канаме. Возраст персонажей тоже отличный от канонного: мальчикам по семнадцать лет. Это, пожалуй, все. Читайте, комментируйте. Отдельное спасибо Кицунэ-тян за советы.
З глава: Вино и вина
З глава: Вино и вина
Комната утопала в мягких объятьях темноты и безмолвия. Окна были плотно занавешены тяжелыми шторами, так что человеческому глазу вряд ли удалось бы определить время суток. Мрак протягивал жадные щупальца из каждого угла, скрадывая детали обстановки и оставляя для обозрения только нечеткие контуры. Единственным источником света, разгонявшим тьму, был слабо горящий камин. Языки огня дрожали, отбрасывая причудливые тени на ту часть стены, которая еще не погрузилась в глухую черноту. А тишина в комнате была бы абсолютной, если бы не еле слышное потрескивание пламени и дыхание мужчины, сидящего в кресле.
Мужчина ждал. Если он и научился чему-нибудь за свое долгое существование, так это искусству ожидания. Умению таиться, как хищник, становиться тенью, невидимой и незамечаемой никем, что не раз выручало его. Да и, в конце концов, он был слишком стар и опытен, чтобы нестись куда-то, суетиться, возиться с какими-то несущественными мелочами. Пусть пустячными делами занимаются неоперившиеся юнцы, которые не знают ни мира, ни его правил, но непоколебимо верят, что все изменится по мановению их тонких пальчиков. Все время бегут, спешат жить, не догадываясь, что сама жизнь не любит спешки. Он подождет. Подождет и на своем примере покажет, как благосклонна судьба к терпеливым. На этот раз его охота будет удачной.
Дверь в комнату приоткрылась, и тонкая фигура в плаще с капюшоном змеей скользнула внутрь и остановилась перед креслом. Мужчина поднялся и, склонив голову, чуть тронул губами протянутую ему руку. Из-под капюшона послышался тихий девичий смех, а потом посетительница изящным движением плеч скинула накидку и опустилась на низкий диван. Свет от камина выхватил ее лицо из полумрака, позволив хозяину дома во всех подробностях рассмотреть черты пришедшей.
Он прожил слишком много лет, чтобы женская красота продолжала манить его, как в былые времена, но даже сейчас, любуясь своей гостьей, он получал своеобразное эстетическое удовольствие. Без всяких сомнений, она была прекрасна. Совершенна, как скульптура, выточенная из белого мрамора гениальным ваятелем. Идеальная, холодная и неживая.
- Прошу прощения за свое опоздание, - даже голос этой женщины был безупречным, - боюсь, я заставила вас ждать слишком долго.
- Чтобы насладиться вашим обществом, я был бы готов ждать вечность. Вина?
Красавица слегка склонила голову набок и несколько секунд, молча, вглядывалась в собеседника, а потом кивнула с самой приятной улыбкой на лице. Мужчина протянул ей бокал, наполненный светло-янтарной жидкостью, и сел обратно на свое место. Ни одна женщина, встречавшаяся на его пути, не пугала его так, как это воздушно-эфемерное создание. Кажется, вот сожмешь ее слишком сильно, и она сломается, разобьется, рассыплется на безжизненные куски, как хрупкая фарфоровая статуэтка. Но нет. Иллюзия, обман. Потому-то эта внешняя ранимость была неспособна завлечь старого вампира в свои силки. Пускай весь облик девушки говорил о уязвимости и беззащитности, ее льдисто-голубые глаза утверждали обратное. Это были глаза существа, способного с равнодушным видом вырезать сердце своему любовнику, просто чтобы посмотреть, сколько его тело сможет прожить в таком состоянии.
У умудренного веками интригана не было ни малейшего желания, проверять, правдивы ли его догадки. Он верил этим глазам.
- А вы хотите ее иметь? – серебряный перезвон колокольчиков заставил его оторваться от своих занимательных наблюдений.
- Простите?
Девушка рассмеялась, запрокинув голову назад, отчего блики от огня весело заиграли на прядях ее светлых волос. Любой человек забыл бы, как его зовут, от одного этого вида.
- Вечность, мой дорогой, вечность. Вы хотите ее иметь? Хотите жить вечно?
Мужчина откинулся на спинку кресла и пригубил вино, не торопясь с ответом. Ему чертовски не нравилось, что эта ведьма играет перед ним роль дьявола-искусителя. У них взаимовыгодная сделка, в конце концов, так почему он чувствует себя мышкой, с которой лениво забавляется уже наевшаяся кошка?
- Разумеется. Разве не ради этого мы здесь?
Красавица снова рассмеялась, на этот раз смех резанул по его натянутым нервам, заставив все мышцы напрячься, будто готовясь к нападению.
- Мы? Нет. Вы здесь ради этого, не я. – кокетливые искорки во взгляде уступили место холодной расчетливости. – Я здесь совсем по другой причине.
Вампир нетерпеливо нахмурился. Все шло совсем не так, как он задумал.
- Не все ли равно, разнятся ли наши цели, если средство для их достижения общее для обоих?
- Жаль разочаровывать вас, но вам придется принять во внимание мои… пожелания, мой милый. Иначе, я расстроюсь, и мы не сможем придти к соглашению.
Ее собеседник отставил фужер и подался вперед. Любезности закончились. Игры тоже.
- Так чего ты хочешь? Я думал, ты жаждешь мести, разве нет? Разве ты не хочешь его смерти?
- Смерти? Возможно… - она стала задумчиво поглаживать тонкую ножку своего бокала, - но этого недостаточно. Я хочу получить кое-что еще. Кое-что, что принадлежит ему.
Вампир вопросительно изогнул бровь, безмолвно предлагая ей пояснить свой ответ.
- Ты же слышал, какие изменения произошли в его доме? Знаешь, кого он теперь все время держит при себе?
Мужчина окинул девушку, сидящую перед ним, заинтересованным взглядом. На ее точеных скулах выступили бледно-розовые пятна, а холодный блеск в глазах сменился плавящим жаром. И вампир был готов поставить свое имение на то, что это не просто действие алкоголя. Ледяная королева выглядела так, будто впервые за весь разговор отбросила притворство и говорила искренне, говорила о чем-то важном лично для нее. Так вот что ей нужно…
- Сейчас сложно найти хотя бы одного представителя нашего мира, который находился бы в неведении относительно перемен в личной жизни мальчишки. Но причем здесь это?
На этот раз он был в более выгодном положении, чем не преминул воспользоваться. Мышка осмелела и теперь сама дергала раздраженную кошку за хвост.
- Не строй из себя идиота! – злобно прошипела вампирша, разом утратив свое мистическое очарование, - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Я привыкла получать то, что хочу, и не вижу ни одной причины, чтобы изменять своим привычкам, ясно?
Хозяин дома усмехнулся. Какой бы опасной дрянью ни была его гостья, она все равно оставалась женщиной. Капризной, избалованной и непоследовательной.
- О, мне все совершенно ясно, - протянул он с глумливой ухмылкой, не обращая внимания на то, как девушка скривилась от его тона, - Что ж… Одно другому не мешает, не так ли?
С полсекунды красавица внимательно изучала выражение его лица, стараясь отыскать в словах скрытую издевку, а потом, видимо, удовлетворившись результатами поиска, лукаво улыбнулась, возвращаясь к своему прежнему игривому настроению.
- Именно так. Я была уверена, что мы сумеем достичь договоренности, - с этими словами она приподняла бокал и дождалась, пока ее собеседник сделает то же самое.
- За исполнение желаний!
Звяканье хрусталя наполнило комнату, сливаясь со звоном бубенчиков на колпаке самого большого шутника на свете, который сидел где-то наверху и, свесив ноги вниз, заливисто смеялся, глядя на наивных детишек, которые свято верили, что прекрасно знают жизнь и ее правила.
***
Зеро снился кошмар. Уже много лет раз за разом он просыпался на влажных, сбитых простынях, задыхающийся и покрытый липким потом. Раз за разом, с трудом вырываясь из темной трясины детских воспоминаний, он заново окунался в ужас той ночи. Вновь чувствовал на себе руки той женщины, его шея опять горела под ее клыками, а сердце разрывалось от гнева, боли и мерзкого позорного страха. Именно в один из таких дней Кирию выяснил, что порой ненависть бывает настолько сильной, что перерастает в физическую боль.
Иногда Зеро снилась их битва с Кураном. Но эти странные, даже не подходящие под рамки стандартного кошмара, видения исчезали на закате, как туман, всегда оставляя неясное чувство незавершенности, а Кирию просыпался в отвратительном настроении и все время ходил хмурый, методично избегая общества Курана и пытаясь избавиться от необъяснимого недовольства. По правде, Кирию казалось это удивительным, но само сражение как таковое ни разу не тревожило его в сновидениях. Не было ни ударов, ни проклятий и угроз, которыми они попеременно пытались задеть друг друга. Даже воспоминание о том страшном, практически смертельном ранении, нанесенном ему чистокровным, по какой-то загадочной причине упорно избегало появляться в его сознании в дневные часы.
Ему снился только Куран. С раздражающим постоянством ублюдок проникал в его грезы и не спешил уходить оттуда даже с наступлением ночи. В воображении Зеро чистокровный всегда выглядел как в тот день, последний день, когда они могли назвать друг друга врагами. Темные, разметавшиеся волосы, тонкие губы, сжатые, чтобы сдержать стон боли, и глаза - черные с алым, огромные, завораживающие. Глаза, в которых нет привычного нерушимого спокойствия или ничего не значащей любезности, нет этого неизменного щита, барьера, за который не пробиться, как ни старайся. В них полыхает ярость. Целый смерч страстей в двух алых зрачках.
Зеро не любил вспоминать такого Курана, потому что тогда невозмутимый кровосос почему-то показался ему непозволительно открытым, понятным и живым. Почти человеком. Кирию подсознательно догадывался, что такие мысли до добра не доведут, да и вообще вампир всегда остается вампиром, тем более чистокровный, так что нечего приписывать этому уроду несуществующие качества.
Так, в очередной раз разложив все понятия в своей маленькой вселенной по полочкам, Зеро поднимался с постели, шел в ванную и больше не думал о Канаме Куране до следующего такого дня.
Сегодня, однако, чистокровный не навещал его сны, страшные события прошлого тоже не мучили память, а вот та женщина там была. И кажется, не одна, а с каким-то стариком, но из-за плохого освещения Кирию не разглядел его лица. Понимая, что рассудок уже готовится прервать блаженное состояние полудремы, он отчаянно пытался ухватиться за ускользающие нити видения и услышать-таки, о чем говорили эти двое, но резкий толчок не позволил ему сделать это, и немилосердная реальность открыла свои объятья навстречу мрачному и злому охотнику.
Первым, что он почувствовал, окончательно пробудившись, было присутствие вампира. Это ощущалось, как продолжение кошмара. Миллион крошечных ледяных иголочек разом впился в его позвоночник, действуя на еще не окончательно проснувшийся организм, как ушат воды. За один удар сердца Зеро успел нащупать под подушкой Кровавую розу, снять ее с предохранителя, рывком развернуться на постели и нацелить оружие прямо между глаз вторженца. Чертовски знакомых темных глаз.
- Что за черт?
***
Канаме Куран вот уже пять минут стоял у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Несколько раз его рука, будто обладающая собственной волей, поднималась с явным намерением постучать, но тут же бессильно падала.
Причиной такой внезапной стеснительности, столь несвойственной Канаме в обычное время, был тот факт, что дверь, перед которой тот мялся столько времени, вела не куда-нибудь, а в спальню Зеро. И Куран точно знал, что охотник внутри.
Порой чистокровного посещала мысль, что даже если бы он внезапно лишился всех чувств: потерял бы зрение, слух, обоняние и осязание, - даже если бы отказало знаменитое вампирское чутье, он все равно смог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что в этой комнате спит Зеро. Легкое покалывание в кончиках пальцев и непонятное стеснение в груди моментально подсказало бы, что Кирию рядом. Лично Канаме считал это защитным механизмом собственного тела и был совершенно не намерен рассматривать другие предположения.
Ругая себя за нерешительность, недопустимую для чистокровного, он проторчал перед дверью еще с полминуты, потом, глубоко вздохнув, сделал шаг вперед и постучал-таки по деревянной поверхности костяшками пальцев. Затем, не дожидаясь ответа, дернул ручку на себя и вошел внутрь. В конце концов, это был его дом.
Как и ожидалось, Зеро все еще пребывал в царстве Морфея и не имел планов выныривать оттуда в ближайшее время. Бросив беглый взгляд на раскинувшегося на покрывале охотника, Канаме осознал, что тот уснул вчера, не раздевшись и не сделав даже попытки улечься по-человечески. «Наверное, был слишком зол» - мелькнула мысль, принесшая с собой новый укол вины.
Кирию лежал на застеленной кровати, откинув голову на полушки. Даже во сне он оставался жутко напряженным, как если бы каждую секунду готовился вскочить при малейшем шорохе и напасть на незваного гостя. Видимо, снилось ему что-то неприятное - пальцы сжались в кулак, а поперек лба пролегла маленькая морщинка. Канаме, как завороженный, уставился на эту тоненькую складку светлой кожи. «Надо же, - с легким удивлением отметил он, - а его брови намного более темного оттенка, чем волосы. Как необычно…». Мелочь, конечно, но он и не замечал раньше. Потому что до сих пор никогда не имел возможности вот так вот безнаказанно разглядывать охотника или потому что когда глаза Кирию были открыты, смотреть на что-то другое просто не получалось?
Внезапно Зеро пошевелился, от чего Куран вздрогнул и тут же отвел взгляд от лица охотника, будто уличенный в чем-то непристойном. Он быстро подошел к постели и потряс спящего за плечо. Веки юноши дрогнули, и в следующую секунду в лоб чистокровного уже упиралось дуло Кровавой Розы.
Канаме не двигался, позволяя Кирию самому опознать своего визитера. Что тот не замедлил сделать.
- Что за черт?
Не обращая внимания на все еще поднятое оружие, Куран развернулся к Зеро спиной и преспокойно направился к креслу.
- И тебе доброго утра, Кирию.
Усевшись, он снова посмотрел на охотника. Тот уже убрал пистолет и сейчас неловко поднимался с кровати.
- Ну и что тебе надо здесь? Как долго ты вообще тут торчишь? – он потянулся к спинке стула, на которой была аккуратно повешена одежда. Переодеваться, когда чистокровный был в паре шагов от него, не хотелось до ужаса. Но после вчерашнего смотреть ему в глаза, не испытывая при этом рвущегося изнутри желания придушить мерзавца, он не мог. Так что пусть уж лучше руки будут заняты. Так, на всякий случай.
Когда Зеро начал расстегивать пуговицы сильно помявшейся за день рубашки, Куран потрясенно выдохнул. Разумеется, его самого трудно было назвать застенчивым, но поведение Кирию слишком сильно выходило за рамки общепринятых правил, к которым он привык с детства. Это было странно, дико и самую малость волнующе. Канаме невольно задался вопросом, неужели тот не догадывается, что такое вот обнажение кто-нибудь другой в мире вампиров счел бы открытой провокацией? Зеро натянул старый черный свитер и встал боком к Курану, пытаясь вытащить какую-то особенную деталь гардероба из-под остальных вещей. Из-за контраста цветов полоска кожи над его воротом выглядела неестественно бледной. Канаме отвернулся к окну. Нет, у этого идиота не было никаких понятий о приличиях.
- Ты не ответил на вопрос. Зачем пришел? – Кирию закончил с переодеванием и теперь стоял перед Кураном, нахмурившись и скрестив руки на груди. Чистокровный знал, что юноша зол, а еще чувствовал, что ему неловко. Это утешало, поскольку нервозность самого Канаме уже превысила отметку с надписью «легкое неудобство» и неуклонно подбиралась к показателю «страшная неловкость».
- Чтобы выполнить свои обязательства.
Губы Зеро скривились, будто он проглотил горькую настойку.
- И в чем же они состоят? В том, чтобы избавить твое чудное поместье от… нежелательных элементов?
Канаме опустил глаза. А чего он ожидал? Что тот не припомнит, как вчера чистокровный старательно втоптал его гордость в грязь? Кирию никогда не был всепрощающим ангелом - просто не выжил бы. Заставив себя держать ровный тон, Куран ответил:
- Я действительно должен защищать свой дом и его обитателей от всего, что ему угрожает, но я не считаю тебя…не думаю, что ты на способен стать этой угрозой.
Зеро прищурился, продолжая жечь сидящего перед ним вампира взглядом.
- Помнится, не далее как вчера у тебя было совсем другое мнение по этому вопросу.
Канаме устало вздохнул и начал играть пальцами с кисточками на уголках скатерти. Поднимать глаза на Зеро он категорически отказывался.
- Ты не представляешь особой опасности, пока пьешь мою кровь. Если это прекратить, то твой контроль над жаждой будет медленно слабеть, и однажды ты утратишь его полностью. Не мне тебе рассказывать, к каким последствиям это может привести.
Кирию помрачнел еще сильнее, кулаки сжались так, что тонкие синие венки стали видны на белых костяшках пальцев. Да, он не раз наблюдал эти самые последствия в действии. Видел, как неплохие в прошлом люди превращались в недочеловеков, одержимых одним неистребимым желанием – пить. Больше и больше, не останавливаясь, все быстрее и быстрее в погоне за призрачным покоем, который якобы дарует утоление жажды. А потом, когда шершавый язык стирает с губ последние капли и спадает пьяное отупение, приходят боль, вина, ненависть и отвращение к себе. Приходят, набрасываются и методично раздирают на куски остатки того, что кто-то зовет душой, – и все это ровно до тех пор, пока голод снова не подчинит себе уже сломленную волю и выпустит клыки, преследуя очередную жертву. И так вновь и вновь, раз за разом – замкнутый круг, прервать который может только серебряная пуля в затылок.
Когда отец как-то взял Зеро с собой на охоту, мальчик сам стал свидетелем такого убийства. В том, что это было именно убийство, а не упокоение, как выражался отец, он был полностью уверен. Теперь Кирию считал свои убеждения высшим проявлением наивности, но в то время все в нем восставало против ледяного безразличия, с которым выполнялось это задание. Тогда ему врезались в память не длиннющие зубы и когти, и даже не жуткий оскал того существа, а непередаваемая мука в алых зрачках, сменившаяся почти облегчением, когда прогремел выстрел.
Воля к жизни играла с этими несчастными злую шутку, превращая то, за что они боролись, в убогое подобие нормального существования. Даже мысль о том, что он может разделить их участь, вызывала у Кирию приступ тошноты.
Да, он никогда не допустил бы, чтобы кто-то из немногих близких ему людей пострадал по его же вине. И, безусловно, если бы на чашах весов лежали его смерть и смерть, к примеру, Юуки, у Зеро не было бы даже минутного колебания, что же выбрать. И тем не менее, несмотря на постоянную, ежесекундную готовность умереть, Зеро хотел жить. Очень. Но Куран… Принимать помощь от него было все равно что водить скальпелем по свежему шраму. Больно и унизительно. Как и все, что связано с этим чистокровным.
- Я прекрасно питаюсь, если тебя так интересует мой рацион. Зачем мне твои подачки?
Канаме выпрямился в кресле и впервые за время разговора глянул охотнику в глаза. Подачки… Гнев, вызванный оскорблением, сметал все благие намерения, с которыми он заявился к Зеро, как ветер сдувает пыль с дороги в жаркий день. Кирию выводил его из себя. Всегда. Одним своим присутствием, угрюмой насмешкой и резким словом. Единственный. Но в этот раз, посчитав, что кто-то из них должен вести себя, как взрослый человек, Куран решил не поддаваться на подначивание.
- Это не подачки, Кирию. Это вынужденная мера, которую мы оба обязаны предпринять, - начал он скучающим тоном, - К сожалению, кровь Айдо не имеет таких же свойств, как моя. Она не может даже существенно отдалить твою деградацию, и уж тем более не в состоянии приостановить этот процесс.
Кирию что-то неразборчиво фыркнул и опустился на край кровати, глядя в пространство и теребя в руках край рубашки, выглядывающей из-под свитера. Канаме усмехнулся про себя, подумав, что Зеро ведет себя точно так же, как он сам минуту назад. Неумело копается в собственных ощущениях, пытаясь прийти к верному решению на ощупь.
- Если честно, то я не понимаю, в чем проблема, Кирию. Прежде тебя не очень смущала необходимость кормиться от меня.
- Ключевое слово «прежде», Куран,– отрезал Зеро.
Вот теперь чистокровный и впрямь разозлился. О его крови грезит любой аристократ их круга, не говоря о прочей мелочи! А ему приходится уговаривать этого проклятого упрямца, чтобы тот соизволил разрешить ему помочь себе. Уговаривать вампира уровня Е! Если бы кто-нибудь слышал их, то на Канаме тут же повесили бы ярлык с говорящим словом «сумасшедший». И Куран всерьез сомневался, можно ли назвать такой вывод ошибочным – там, где дело касалось Кирию, говорить о разумности происходящего не приходилось.
- Послушай, - продолжил он, не пытаясь скрыть раздраженные нотки в голосе, - Айдо не такой дурак, чтобы ревновать из-за подобных глупостей. Ему известно, в какой ситуации ты находишься, так что он должен осознавать, что это единственный выход. Он поймет.
При упоминании имени Ханабусы, Зеро злобно покосился на Курана, но никак не прокомментировал слова чистокровного. Последовательно превращая низ своей выглаженной рубахи в нечто, по форме напоминающее хорошо пожеванный лист бумаги, Кирию, наконец, выдавил из себя:
- И как часто ты собираешься меня… кормить? – при этих словах он сморщился так, как будто они резали ему слух.
- Будет лучше, если это будет происходить регулярно, с периодичностью в пять-шесть дней, - обрадовавшись, что они достигли хоть какого-то понимания, Канаме мгновенно приступил к объяснениям, - но не чаще, потому что иначе у тебя очень скоро выработается зависимость.
- Ясно, - пробормотал Зеро, - Ты хочешь… прямо сейчас?
- Да, так будет лучше, - твердо повторил Куран.
Кирию кивнул, но так и не сдвинулся с места. Канаме видел, как под черной тканью свитера дернулось его адамово яблоко. Вампир неловко поежился. В тот единственный раз, когда он давал охотнику свою кровь напрямую, тот взял инициативу в свои руки, но тогда они оба были одурманены яростью, так что в произошедшем не было и тени стеснения. А сейчас двое мальчишек молча сидели, исподтишка поглядывая друг на друга, но упорно не желая встречаться глазами. Каждый в равной степени ощущал свою неуверенность и неуверенность другого. В комнате повисла неприятная густая тишина.
Первым не выдержал Куран. Его бесили сомнения Зеро. Бесило то, в чем он сомневался, и то, из-за кого он сомневался. Ему хотелось положить конец всем колебаниям Кирию. Немедленно.
- Кирию, у меня много дел, и я не хотел бы продлевать наше обще…
Рывок за ворот рубашки. Стук отлетевшей пуговицы глухим эхом отдается в стремительно пустеющем рассудке. Дыхание Зеро, губы Зеро на его коже. Клыки Зеро в его плоти. Канаме закрывает глаза.
Ничего общего между этим проникновением и укусом Юуки. Как между невинным поцелуем в щеку и оргазмом после нескольких месяцев воздержания. Так ярко, так горячо. Красно-золотое марево под опущенными веками. Жар, растущий из уже знакомого покалывания в кончиках пальцев, плавящей волной вверх по венам, артериям, капиллярам и вниз…
Губы Зеро, двигающиеся вдоль его шеи, жгут. Он всегда горит. Глаза - угли, руки - раскаленная сталь, нрав – пожар. Дышит как горит, живет как горит. А когда так близко, так рядом, что мог бы увидеть искры в дыму его глаз, то он ранит, обжигает. И теперь Канаме тоже сгорит. Но он не возражает. Отнюдь.
Приглушенный рык, и тепло ладоней на плечах. А на периферии сознания – «И это Айдо испытывает каждый раз?». А потом Зеро касается ранок языком, и Куран стискивает зубы так, что больно становится, - лишь бы не застонать. Лишь бы не показать, не признать, насколько это…
- Ммм…
Пальцами по чужой спине, губами по чужому телу. Ближе…
Когда все заканчивается, они долго стоят друг напротив друга, касаясь лбами, ища в чужих глазах отражение своих эмоций. А затем Канаме выходит, наспех попрощавшись, и на ходу неуклюже застегивая рубашку. Он думает, что все дело в том, что Юуки не так опытна и не обладает такой физической силой. Думает, что со временем она научится, и все будет, как должно быть, а еще он думает, что если еще раз увидит Айдо рядом с Зеро, нет, кого-нибудь рядом с Зеро, то он просто не знает, что сделает.
4 глава: Грани чувства
4 глава: Грани чувства
Предупреждение: это не вся глава! Оставшийся отрывок выложу на днях. Извиняюсь, что выкладываю главу таким образом, но иначе не получается. Как всегда очень жду ваших комментариев.
Ночь встретила Канаме роскошным летним ливнем и письмом из Совета. Куран никогда не любил дождь, но послание понравилось ему намного меньше. За изящным переплетением красивых фраз было трудновато различить истинную цель вызова на заседание, но в том, что ничего хорошего это приглашение ему не сулит, вампир был уверен. Общение с Советом в принципе никогда не имело для него положительного исхода. Он был с ними вежлив, они предусмотрительны и деликатны. Он их презирал, они его боялись и ненавидели. Полная взаимность.
Канаме завтракал в одиночестве, когда принесли письмо. Юуки, которая в отличие от него была большой любительницей всей этой сырости, вышла погулять под дождем. Так что теперь ему предстояло найти ее и объявить о своем вынужденном отъезде на пару дней.
Куран без особого интереса ковырялся в омлете, теребя лист бумаги другой рукой. Его совершенно не радовала перспектива мчаться на эту встречу лицемерных стариков и выслушивать их лицемерные заверения. Но судя по настойчивости изложенной в записке просьбы выбор у него был невелик. Канаме оставил попытки расправиться со своим завтраком и, скрепя сердцем, отправился на поиски Юуки.
К счастью, долго бродить по закоулкам поместья ему не пришлось. Юуки обнаружилась под небольшим навесом у западной стены особняка. Вампир с удовольствием отметил, что она не одна, а с Ичиджо, а значит, разыскивать своего заместителя нет необходимости. Оба сидели на высокой скамейке и о чем-то оживленно болтали. Такума, похоже, рассказывал что-то очень смешное, потому что девочка заливисто смеялась и весело болтала ногами. Вдруг она вскочила на землю, подставила ладони под тонкую струйку дождевой воды, стекавшую с навеса, и, неудержимо хохоча, обрызгала шутливо протестующего Ичиджо. За что тут же получила ответную порцию холодного душа.
Куран мягко улыбался, глядя на дурачащуюся парочку. Юуки по сути совсем еще ребенок, а он постоянно занят решением различных вопросов и не может уделять ей столько времени, сколько она заслуживает. Иногда Канаме и рад бы был поделиться с девушкой, но перекладывать на нее даже часть того груза ответственности, который лежит на нем, было бы непростительной черствостью. Он просто хотел, чтобы она улыбалась.
Хорошо, что рядом есть верный Такума. Хорошо, между ними все просто и понятно. Хорошо, что хотя бы эта часть его жизни неизменна.
Канаме окликнул их, и Юуки, сияя, тут же подбежала к нему и предложила присоединиться к их маленькому развлечению. Куран виновато покачал головой и объяснил причину своего отказа. Юуки опечалилась. Она не стала капризничать или как-то иначе демонстрировать свое недовольство, но горящие глазки потускнели против воли своей хозяйки. Даже душистая прохладная ночь как-то поблекла, выцвела под действием слов Канаме. Заметив перемену в настроении Юуки, чистокровный почувствовал себя еще хуже – как невнимательный хозяин, случайно пнувший любимого щенка. Но Ичиджо, некоторое время молча наблюдавший за ними, внезапно вклинился в беседу, беззаботно обращаясь к Юуки:
- В самом деле, Юуки-тян, Канаме уезжает всего на пару дней. Ты же не хочешь, чтобы он все это время не находил себя места, волнуясь за тебя?
Девочка сразу же опомнилась, уверила Курана, что за нее не стоит переживать, и снова заулыбалась. Пусть не так лучезарно, как за минуту до этого, но и этого хватило, чтобы сосущее чувство вины в груди ослабло..
- Все будет в порядке, Канаме, я пригляжу за тем, чтобы Юуки-тян вела себя прилично, - он беззастенчиво взлохматил волосы девочки, за что заработал возмущенный возглас и сильный тычок в бок.
Куран слабо усмехнулся – после вчерашнего «кормления» все слишком резкие звуки огромным молотом били по его барабанным перепонкам, отдаваясь тупой болью в висках. Правда, он подозревал, что так на его самочувствии сказалась не сама передача крови, а бессонный день после нее. Но в любом случае Канаме предпочитал винить охотника во всем. Так было проще.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – в голосе Такумы звучала озабоченность.
- Да, прекрасно, просто немного не выспался.
Ичиджо пробежался по его лицу неожиданно долгим и внимательным взглядом, а потом кивнул.
- Да, я так и подумал. Не перенапрягайся там, на Совете. А я прослежу здесь безопасностью Юуки… и за всем остальным тоже. – Это было сказано совершенно невинным тоном, но Канаме не понравился лукавый огонек в светлых глазах.
Юуки, которая не заметила ничего необычного в словах Такумы, крепко обняла своего любимого, пожелала удачной поездки и попросила возвращаться поскорей. Тот обещал не задерживаться и привезти что-нибудь собой. Милое прощание двух влюбленных.
Только вот, неторопливо шагая обратно к себе, Канаме размышлял не о том, как хороша Юуки с румянцем смущения на щеках, а о том, как же много проблем привносит Кирию в его жизнь.
***
С самого начала ночи Зеро был занят несколько непривычным для него делом – он читал. Раньше, будучи старостой Дневного класса, он не имел ни одной свободной минуты, для того, чтобы выполнить банальное домашнее задание. Что уж говорить о возможности просиживать ночи в библиотеке, занимаясь какими-то своими изысканиями.
Хотя сейчас предмет его изучений никак не был связан с образованием: Кирию просматривал архивы. С момента своего полного выздоровления он убил на поиски уйму времени, но так пока не нашел даже упоминания имени Шизуки Хиоу. Он был готов выть от своей беспомощности.
За окном лил дождь. Убаюкивающее постукивание тяжелых капель по стеклу наводило тоску. Зеро терпеть не мог дождь. Всю эту промозглую серость, пронизывающий ветер. Мерзко и зябко. Неуютно. Вроде сидишь в просторной комнате, сухо и тепло, непогода бушует за пределами дома и отголоски ее ярости не способны проникнуть внутрь. А все равно чувствуешь себя каким-то нездоровым, уязвимым. Хочется завернуться в теплый, колючий плед и тихо сидеть, ожидая, пока буйство природы стихнет. Сидеть, не отрывая глаз от огня, и не думать о том, что даже самое толстое покрывало не даст тебе нужного тепла и как бы ты не кутался, все равно будет холодно. Кирию было холодно. Но он не рыскал по комнате в поисках одеяла, не зажигал камин и не задергивал шторы. Все это стало бы проявлением слабости. Слабость была непозволительна.
Он уже заканчивал проглядывать документы, касающиеся первого десятилетия двадцатого века, когда его уединение было беспардонно нарушено ввалившимся в зал Ханабусой. У охотника вырвался тяжелый вздох. В обычное время он не возражал бы против компании юного вампира, но определенно не сейчас. Чтение в его присутствии было задачей из разряда невыполнимых, так как когда они оставались наедине, Айдо требовал к себе безраздельного внимания. Всего и без остатка. В данный момент у Зеро не было настроения с этим мириться.
Быстро сориентировавшись, Ханабуса подскочил к Кирию и, бесцеремонно отодвинув книги в сторону, уселся на соседний стул. Зеро хмуро проследил за его действиями, неодобрительно хмыкнул и уткнулся носом в следующий том в надежде продолжить свои занятия. Впрочем, он знал Айдо достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько беспочвенны эти надежды.
- Так и знал, что найду тебя здесь. Все киснешь в этом чулане? – вампир с презрительной миной оглядел помещение, - Сидишь тут, ломаешь мозги над какой-то макулатурой. Никогда не мог понять, как можно тратить столько времени на такую чепуху. Делать больше нечего что ли?
Зеро фыркнул, не отводя взгляда от страницы.
- Для того, чтобы это понять, нужно эти самые мозги иметь, Ханабуса.
Айдо откинулся на спинку стула и, гордо вздернув нос, с видом оскорбленного достоинства произнес:
- Уж не знаю, на что ты там намекаешь, Кирию. Я, в отличие от некоторых, на уроках в школе не спал и, между прочим, был среди лучших учеников.
- О, не сомневаюсь. – Насмешливо протянул Кирию, переворачивая лист.
Айдо подобное пренебрежение к своей персоне ничуть не смутило. Он явно пришел сюда с целью вытащить Зеро на прогулку, и то, что охотник вел себя, по его мнению, как неблагодарный идиот, не было серьезной причиной, чтобы отказываться от своих планов.
- Зеро, хватит тут рассиживаться. Этот образ «книжного червя» тебе не идет. Пойдем лучше погуляем.
- Дождь.
- Ну, и ладно! Боишься, что твой ненаглядный пистолет заржавеет? – Хитро прищурившись, поддел его Айдо.
- Вовсе нет. А ты не боишься, что вода подпортит твою неземную красоту? – Зеро вступил в эту словесную пикировку неохотно, скорее по привычке, чем по желанию. Но Ханабуса этого не заметил, а если и заметил, то не придал особого значения. Его ухмылка расширилась до такой степени, что при большом желании он вполне мог бы посоперничать с Чеширским котом. Плавным движением придвинувшись к Кирию, он томно изогнулся и прошептал тому на ухо, мимоходом задев мочку губами:
- Так ты считаешь меня привлекательным, Зеро? – Игривые интонации в его голосе подсказывали, что у Айдо есть тысяча и один вариант их совместного времяпрепровождения помимо гуляния под дождем. И он совсем не против поделиться своими замыслами с Зеро, если тот проявит заинтересованность. Придыхание и чуть заметная волнующая хрипотца, с которой были произнесены слова, придавали невинному вопросу особый подтекст. Уверяли, что Кирию не пожалеет о потраченном времени. Но тот только усмехнулся в ответ.
- Безумно, Айдо. Адонис и рядом не стоял.
Поняв, что его тонкие намеки не были приняты всерьез, юноша обиженно фыркнул и стал раскачиваться на стуле, храня при этом гордое молчание.
Это было так типично для них двоих – легко скользить от незначительных ссор к флирту и обратно. Но в последнее время Ханабуса все чаще и чаще сводил их диалоги к недвусмысленным предложениям, а Зеро всячески оттягивал тот момент, когда им придется поговорить об этом открыто.
Он не хотел спать с Айдо. Вампир ему нравился: с ним всегда было легко. Такую же восхитительную, ни к чему не обязывающую легкость в отношениях он когда-то испытывал с Юуки. Легко было болтать, препираться по пустякам, смеяться над только им понятными шутками. Легко было защищать и оберегать его. Легко было находиться рядом. Это казалось таким естественным и простым, как будто Зеро уже родился с уверенностью, что однажды Ханабуса должен стать неотъемлемой частью его жизни. Но вот другая сторона их связи… Кирию видел, что Айдо хочет быть с ним во всех смыслах этого слова, что он не просто готов – ему не терпится. Но что-то в самом Зеро изо всех сил противилось, не давало им идти дальше. Его мама звала это трудно определимое, вечно ускользающее нечто интуицией, отец – чутьем. Кирию было все равно, как это называть: шестым чувством, охотничьим нюхом или животным инстинктом, - главное, что оно никогда не подводило его. Почти никогда.
Зеро не хотел секса с Айдо, потому что где-то глубоко внутри него жила злая убежденность, что это станет обманом. Для кого из них двоих – он не знал, да это было и неважно.
- И что это за книжки такие, что ты оторваться от них не можешь? – Как и ожидалось, неугомонному вампиру очень скоро наскучило сидеть в тишине, и он решил сменить гнев на милость и снова попытаться отвлечь Кирию от его дел. Приблизившись к столу, он протянул руку, чтобы взять один из томов и прочитать название, но ловкие пальцы Зеро опередили его и в последний момент выхватили книгу прямо из-под его носа.
- Любопытство кошку сгубило, Айдо. Не лезь не в свое дело.
- И ничего я не лезу, - снова разобиделся Ханабуса, - Прямо и посмотреть уже нельзя. Вечно у тебя какие-то тайны… - Айдо выглядел искренне огорченным и разочарованным недоверием Зеро.
Пару мгновений охотник ничего не говорил, а только глядел на юношу и морщился - то ли страдал от головной боли, то ли просто увидел что-то неприятное для себя. Его рука вдруг дернулась и схватилась за кожаный корешок книги. Движение вышло каким-то смазанным и порывистым, неоправданно резким, как у животного, испуганного выстрелом.
- Секреты есть у всех. Глупо обижаться на это. – Зеро говорил с досадой, к которой примешивалась толика снисходительности.
- Я и не обижаюсь! Просто ты заперся в своей ракушке, изредка выглядываешь оттуда, а внутрь никого не пускаешь. Никого: ни Такуму, ни Юуки, ни… меня! – Последнее слово Айдо практически выплюнул, давясь охватившей его злостью.
- А я никого и не должен никуда пускать! – Кирию тоже начал закипать, - Сказал же – это мое дело. Не вмешивайся! Все равно помочь не сумеешь, а только себе подставишь, придурок. Как ты не понимаешь: тебе же хуже будет!
- Так ты предлагаешь мне вести себя, как послушная овечка, и безропотно наблюдать, как ты черт знает куда лезешь? – Ханабуса уже был готов взорваться. Твердолобость охотника была невозможна.
- Именно, - отрезал Зеро, - дай мне разобраться со своими проблемами самостоятельно.
Вампир собирался возразить, но Кирию прервал его, прежде чем тот открыл рот.
- Все. Больше разговаривать на эту тему мы не будем.
Айдо зашипел, как рассерженный кот, но спорить не стал. По крайней мере, не в этот раз. Переубедить Зеро, когда он нацеливался на что-то, было не по силам никому. Точно не Айдо. Его нельзя было уговорить – можно было только заставить. А тот единственный, кто был на это способен, вряд ли взял на себя труд по приручению диких охотников.
Особенно сильный порыв ветра вдруг распахнул окно, и гроза, почувствовав слабину, торжествующе взревела и ринулась захватывать новую территорию. Комната враз наполнилась мокрым холодом, мелкими брызгами дождя и оглушительным воем довольной своей победой стихии. Заметив, как Айдо передернулся и сжался, Зеро отложил книги, подошел к окну и с грохотом захлопнул его. Звуки ночи сразу же стали намного тише. Потом, быстро нагнувшись, он достал лежащий на кресле, аккуратно сложенный плед, укрыл им ошеломленного вампира и вернулся на свое место. Несколько секунд он продолжал, как ни в чем не бывало, перебирать листы, как вдруг осознал, что возникшее молчание кажется слишком неестественным. Натянутым, как нить, на которой висит стальной клинок. И этот клинок вот-вот сорвется, разрезав мертвое ненормальное спокойствие на лоскуты. Кирию поднял голову и столкнулся с напряженным взглядом Ханабусы. Ему стало нехорошо.
Айдо уставился на него так, будто это и не Айдо вовсе. Будто кто-то другой, чужой и неизвестный, спрятался за прозрачной голубизной глаз Ханабусы, как за ширмой, и смотрит сквозь нее. Так, как сам Айдо никогда бы не стал смотреть.
Айдо может громко смеяться, запрокидывая голову и открывая для обзора тонкую шею. Айдо может дуться, скрещивая руки на груди и слегка выпячивая нижнюю губу. Айдо может злиться, краснея, сжимая кулаки и подаваясь вперед, при этом у него такое лицо, будто он сам еще не решил, чего хочет больше – ударить Зеро или поцеловать его. Айдо может улыбаться еле заметной робкой улыбкой, тогда его ресницы чуть дрожат. Но Айдо не может смотреть на него так.
Если бы Кирию попытался описать этот взгляд, то первое слово, пришедшее ему на ум, было бы «горечь». А второе - «обида». Не направленная на кого-то конкретно, а просто так, в никуда. Так маленький мальчик, стоящий у блестящей витрины дорогущего магазина, смотрит на новую модель машинки. Она такая яркая, красивая, чистенькая и совсем неполоманная – не то что все его игрушки. Он смотрит на нее и не может оторваться. Его кулачки стиснуты, щеки раскраснелись от волнения, а в глазах восхищение этим маленьким чудом и страшная, душащая за горло обида на всех: на папу, на толстого старого продавца с волосатыми руками, на хвастливых соседских ребят, на злого папиного начальника и на всю его никудышную мальчишескую жизнь. Обида от осознания, что это чудо никогда, никогда не будет принадлежать ему.
Так смотрят на несбывшуюся мечту. Так Айдо смотрел на Зеро.
- Айдо… - начал было Кирию, не в силах и дальше выдерживать это звенящее беззвучие.
- Так ты точно не хочешь пойти прогуляться? – Ханабуса оборвал его еще не заданный вопрос. Целую минуту Зеро, нахмурившись, пристально всматривался в лицо вампира, но теперь оно не выражало и тени тех эмоций, которые, как казалось, чуть раньше захлестывали Айдо. У Кирию даже мелькнула мысль, что, может быть, это он ошибся и ничего особенного не произошло вовсе. Может, все дело в его разыгравшемся воображении и не более того?
Зеро отрицательно помотал головой и вернул все свое внимание к ровным черным строчкам.
- Сегодня не получится. Сходи пообщайся с Кураном. Думаю, он будет рад, что ты уделяешь время не только мне. А то в последнее время у него совсем крыша едет. – Сказав это, Кирию уже в который раз вызвал в памяти вчерашний разговор, укус и последовавший за ним уход Курана, который больше всего напоминал бегство. Воспоминание обожгло его, как удар плетью по обнаженной спине. «Сбежал ведь, сбежал» - со злостью подумал охотник.
- Канаме-сама уехал сегодня вечером, - тонкая желтоватая страница на мгновение замерла в сильных пальцах, - Его вызвали на Совет, и он приедет только дня через два. – Бумага затрепетала из-за внезапно появившегося сквозняка, и Зеро слишком резко перевернул лист, немного порвав его у переплета. Пару секунд охотник раздраженно пялился на этот крошечный разрез, а затем с силой закрыл том и отбросил его в сторону.
И в этом нет ни слова о той чистокровной суке. Столько часов сидения в этой проклятой библиотеке коту под хвост. Как же его достал гребанный дождь. Льет и льет. А Куран уехал. Сбежал, как вчера, будто Кирию зверь какой-то. Будто он только и мечтает о том, чтобы накинуться на него и разорвать к чертям эту белую шею, оставляя уродливые шрамы на совершенной, безупречно гладкой коже. Будто это так противно - давать ему свою кровь.
Глухая злоба, раскаты грома за стеклом и сквозняк. Зеро ненавидел дождь.
Когда Айдо выходил из зала, он вдруг повернулся и впился в Кирию глазами. Это был тот самый взгляд. Горечь, обида и… сожаление.
Автор: Aliena19
Бета: авитаминоз
Персонажи: Зеро/Канаме/Зеро, Зеро/Айдо, Канаме/Юуки - это пока, потом добавятся и другие.
Рейтинг: от PG и выше
Жанр: Romance, angst
Отказ от прав: стандартно
Размещение: связаться со смной
Предупреждение: ООС, полное AU относительно событий в манге
От автора: Я не хочу давать дополнительные пояснения в тексте, поэтому вношу их сюда. Полное AU относительно событий в манге. Полнее не придумаешь. Зеро уже пил кровь Канаме, но о Шизуке еще ни слуху ни духу. Между Кураном и Кирию состоялось финальное выяснение отношений, которое закончилось ранением Зеро. Теперь все герои находятся в особняке Канаме. Возраст персонажей тоже отличный от канонного: мальчикам по семнадцать лет. Это, пожалуй, все. Читайте, комментируйте. Отдельное спасибо Кицунэ-тян за советы.
З глава: Вино и вина
З глава: Вино и вина
Комната утопала в мягких объятьях темноты и безмолвия. Окна были плотно занавешены тяжелыми шторами, так что человеческому глазу вряд ли удалось бы определить время суток. Мрак протягивал жадные щупальца из каждого угла, скрадывая детали обстановки и оставляя для обозрения только нечеткие контуры. Единственным источником света, разгонявшим тьму, был слабо горящий камин. Языки огня дрожали, отбрасывая причудливые тени на ту часть стены, которая еще не погрузилась в глухую черноту. А тишина в комнате была бы абсолютной, если бы не еле слышное потрескивание пламени и дыхание мужчины, сидящего в кресле.
Мужчина ждал. Если он и научился чему-нибудь за свое долгое существование, так это искусству ожидания. Умению таиться, как хищник, становиться тенью, невидимой и незамечаемой никем, что не раз выручало его. Да и, в конце концов, он был слишком стар и опытен, чтобы нестись куда-то, суетиться, возиться с какими-то несущественными мелочами. Пусть пустячными делами занимаются неоперившиеся юнцы, которые не знают ни мира, ни его правил, но непоколебимо верят, что все изменится по мановению их тонких пальчиков. Все время бегут, спешат жить, не догадываясь, что сама жизнь не любит спешки. Он подождет. Подождет и на своем примере покажет, как благосклонна судьба к терпеливым. На этот раз его охота будет удачной.
Дверь в комнату приоткрылась, и тонкая фигура в плаще с капюшоном змеей скользнула внутрь и остановилась перед креслом. Мужчина поднялся и, склонив голову, чуть тронул губами протянутую ему руку. Из-под капюшона послышался тихий девичий смех, а потом посетительница изящным движением плеч скинула накидку и опустилась на низкий диван. Свет от камина выхватил ее лицо из полумрака, позволив хозяину дома во всех подробностях рассмотреть черты пришедшей.
Он прожил слишком много лет, чтобы женская красота продолжала манить его, как в былые времена, но даже сейчас, любуясь своей гостьей, он получал своеобразное эстетическое удовольствие. Без всяких сомнений, она была прекрасна. Совершенна, как скульптура, выточенная из белого мрамора гениальным ваятелем. Идеальная, холодная и неживая.
- Прошу прощения за свое опоздание, - даже голос этой женщины был безупречным, - боюсь, я заставила вас ждать слишком долго.
- Чтобы насладиться вашим обществом, я был бы готов ждать вечность. Вина?
Красавица слегка склонила голову набок и несколько секунд, молча, вглядывалась в собеседника, а потом кивнула с самой приятной улыбкой на лице. Мужчина протянул ей бокал, наполненный светло-янтарной жидкостью, и сел обратно на свое место. Ни одна женщина, встречавшаяся на его пути, не пугала его так, как это воздушно-эфемерное создание. Кажется, вот сожмешь ее слишком сильно, и она сломается, разобьется, рассыплется на безжизненные куски, как хрупкая фарфоровая статуэтка. Но нет. Иллюзия, обман. Потому-то эта внешняя ранимость была неспособна завлечь старого вампира в свои силки. Пускай весь облик девушки говорил о уязвимости и беззащитности, ее льдисто-голубые глаза утверждали обратное. Это были глаза существа, способного с равнодушным видом вырезать сердце своему любовнику, просто чтобы посмотреть, сколько его тело сможет прожить в таком состоянии.
У умудренного веками интригана не было ни малейшего желания, проверять, правдивы ли его догадки. Он верил этим глазам.
- А вы хотите ее иметь? – серебряный перезвон колокольчиков заставил его оторваться от своих занимательных наблюдений.
- Простите?
Девушка рассмеялась, запрокинув голову назад, отчего блики от огня весело заиграли на прядях ее светлых волос. Любой человек забыл бы, как его зовут, от одного этого вида.
- Вечность, мой дорогой, вечность. Вы хотите ее иметь? Хотите жить вечно?
Мужчина откинулся на спинку кресла и пригубил вино, не торопясь с ответом. Ему чертовски не нравилось, что эта ведьма играет перед ним роль дьявола-искусителя. У них взаимовыгодная сделка, в конце концов, так почему он чувствует себя мышкой, с которой лениво забавляется уже наевшаяся кошка?
- Разумеется. Разве не ради этого мы здесь?
Красавица снова рассмеялась, на этот раз смех резанул по его натянутым нервам, заставив все мышцы напрячься, будто готовясь к нападению.
- Мы? Нет. Вы здесь ради этого, не я. – кокетливые искорки во взгляде уступили место холодной расчетливости. – Я здесь совсем по другой причине.
Вампир нетерпеливо нахмурился. Все шло совсем не так, как он задумал.
- Не все ли равно, разнятся ли наши цели, если средство для их достижения общее для обоих?
- Жаль разочаровывать вас, но вам придется принять во внимание мои… пожелания, мой милый. Иначе, я расстроюсь, и мы не сможем придти к соглашению.
Ее собеседник отставил фужер и подался вперед. Любезности закончились. Игры тоже.
- Так чего ты хочешь? Я думал, ты жаждешь мести, разве нет? Разве ты не хочешь его смерти?
- Смерти? Возможно… - она стала задумчиво поглаживать тонкую ножку своего бокала, - но этого недостаточно. Я хочу получить кое-что еще. Кое-что, что принадлежит ему.
Вампир вопросительно изогнул бровь, безмолвно предлагая ей пояснить свой ответ.
- Ты же слышал, какие изменения произошли в его доме? Знаешь, кого он теперь все время держит при себе?
Мужчина окинул девушку, сидящую перед ним, заинтересованным взглядом. На ее точеных скулах выступили бледно-розовые пятна, а холодный блеск в глазах сменился плавящим жаром. И вампир был готов поставить свое имение на то, что это не просто действие алкоголя. Ледяная королева выглядела так, будто впервые за весь разговор отбросила притворство и говорила искренне, говорила о чем-то важном лично для нее. Так вот что ей нужно…
- Сейчас сложно найти хотя бы одного представителя нашего мира, который находился бы в неведении относительно перемен в личной жизни мальчишки. Но причем здесь это?
На этот раз он был в более выгодном положении, чем не преминул воспользоваться. Мышка осмелела и теперь сама дергала раздраженную кошку за хвост.
- Не строй из себя идиота! – злобно прошипела вампирша, разом утратив свое мистическое очарование, - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Я привыкла получать то, что хочу, и не вижу ни одной причины, чтобы изменять своим привычкам, ясно?
Хозяин дома усмехнулся. Какой бы опасной дрянью ни была его гостья, она все равно оставалась женщиной. Капризной, избалованной и непоследовательной.
- О, мне все совершенно ясно, - протянул он с глумливой ухмылкой, не обращая внимания на то, как девушка скривилась от его тона, - Что ж… Одно другому не мешает, не так ли?
С полсекунды красавица внимательно изучала выражение его лица, стараясь отыскать в словах скрытую издевку, а потом, видимо, удовлетворившись результатами поиска, лукаво улыбнулась, возвращаясь к своему прежнему игривому настроению.
- Именно так. Я была уверена, что мы сумеем достичь договоренности, - с этими словами она приподняла бокал и дождалась, пока ее собеседник сделает то же самое.
- За исполнение желаний!
Звяканье хрусталя наполнило комнату, сливаясь со звоном бубенчиков на колпаке самого большого шутника на свете, который сидел где-то наверху и, свесив ноги вниз, заливисто смеялся, глядя на наивных детишек, которые свято верили, что прекрасно знают жизнь и ее правила.
***
Зеро снился кошмар. Уже много лет раз за разом он просыпался на влажных, сбитых простынях, задыхающийся и покрытый липким потом. Раз за разом, с трудом вырываясь из темной трясины детских воспоминаний, он заново окунался в ужас той ночи. Вновь чувствовал на себе руки той женщины, его шея опять горела под ее клыками, а сердце разрывалось от гнева, боли и мерзкого позорного страха. Именно в один из таких дней Кирию выяснил, что порой ненависть бывает настолько сильной, что перерастает в физическую боль.
Иногда Зеро снилась их битва с Кураном. Но эти странные, даже не подходящие под рамки стандартного кошмара, видения исчезали на закате, как туман, всегда оставляя неясное чувство незавершенности, а Кирию просыпался в отвратительном настроении и все время ходил хмурый, методично избегая общества Курана и пытаясь избавиться от необъяснимого недовольства. По правде, Кирию казалось это удивительным, но само сражение как таковое ни разу не тревожило его в сновидениях. Не было ни ударов, ни проклятий и угроз, которыми они попеременно пытались задеть друг друга. Даже воспоминание о том страшном, практически смертельном ранении, нанесенном ему чистокровным, по какой-то загадочной причине упорно избегало появляться в его сознании в дневные часы.
Ему снился только Куран. С раздражающим постоянством ублюдок проникал в его грезы и не спешил уходить оттуда даже с наступлением ночи. В воображении Зеро чистокровный всегда выглядел как в тот день, последний день, когда они могли назвать друг друга врагами. Темные, разметавшиеся волосы, тонкие губы, сжатые, чтобы сдержать стон боли, и глаза - черные с алым, огромные, завораживающие. Глаза, в которых нет привычного нерушимого спокойствия или ничего не значащей любезности, нет этого неизменного щита, барьера, за который не пробиться, как ни старайся. В них полыхает ярость. Целый смерч страстей в двух алых зрачках.
Зеро не любил вспоминать такого Курана, потому что тогда невозмутимый кровосос почему-то показался ему непозволительно открытым, понятным и живым. Почти человеком. Кирию подсознательно догадывался, что такие мысли до добра не доведут, да и вообще вампир всегда остается вампиром, тем более чистокровный, так что нечего приписывать этому уроду несуществующие качества.
Так, в очередной раз разложив все понятия в своей маленькой вселенной по полочкам, Зеро поднимался с постели, шел в ванную и больше не думал о Канаме Куране до следующего такого дня.
Сегодня, однако, чистокровный не навещал его сны, страшные события прошлого тоже не мучили память, а вот та женщина там была. И кажется, не одна, а с каким-то стариком, но из-за плохого освещения Кирию не разглядел его лица. Понимая, что рассудок уже готовится прервать блаженное состояние полудремы, он отчаянно пытался ухватиться за ускользающие нити видения и услышать-таки, о чем говорили эти двое, но резкий толчок не позволил ему сделать это, и немилосердная реальность открыла свои объятья навстречу мрачному и злому охотнику.
Первым, что он почувствовал, окончательно пробудившись, было присутствие вампира. Это ощущалось, как продолжение кошмара. Миллион крошечных ледяных иголочек разом впился в его позвоночник, действуя на еще не окончательно проснувшийся организм, как ушат воды. За один удар сердца Зеро успел нащупать под подушкой Кровавую розу, снять ее с предохранителя, рывком развернуться на постели и нацелить оружие прямо между глаз вторженца. Чертовски знакомых темных глаз.
- Что за черт?
***
Канаме Куран вот уже пять минут стоял у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Несколько раз его рука, будто обладающая собственной волей, поднималась с явным намерением постучать, но тут же бессильно падала.
Причиной такой внезапной стеснительности, столь несвойственной Канаме в обычное время, был тот факт, что дверь, перед которой тот мялся столько времени, вела не куда-нибудь, а в спальню Зеро. И Куран точно знал, что охотник внутри.
Порой чистокровного посещала мысль, что даже если бы он внезапно лишился всех чувств: потерял бы зрение, слух, обоняние и осязание, - даже если бы отказало знаменитое вампирское чутье, он все равно смог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что в этой комнате спит Зеро. Легкое покалывание в кончиках пальцев и непонятное стеснение в груди моментально подсказало бы, что Кирию рядом. Лично Канаме считал это защитным механизмом собственного тела и был совершенно не намерен рассматривать другие предположения.
Ругая себя за нерешительность, недопустимую для чистокровного, он проторчал перед дверью еще с полминуты, потом, глубоко вздохнув, сделал шаг вперед и постучал-таки по деревянной поверхности костяшками пальцев. Затем, не дожидаясь ответа, дернул ручку на себя и вошел внутрь. В конце концов, это был его дом.
Как и ожидалось, Зеро все еще пребывал в царстве Морфея и не имел планов выныривать оттуда в ближайшее время. Бросив беглый взгляд на раскинувшегося на покрывале охотника, Канаме осознал, что тот уснул вчера, не раздевшись и не сделав даже попытки улечься по-человечески. «Наверное, был слишком зол» - мелькнула мысль, принесшая с собой новый укол вины.
Кирию лежал на застеленной кровати, откинув голову на полушки. Даже во сне он оставался жутко напряженным, как если бы каждую секунду готовился вскочить при малейшем шорохе и напасть на незваного гостя. Видимо, снилось ему что-то неприятное - пальцы сжались в кулак, а поперек лба пролегла маленькая морщинка. Канаме, как завороженный, уставился на эту тоненькую складку светлой кожи. «Надо же, - с легким удивлением отметил он, - а его брови намного более темного оттенка, чем волосы. Как необычно…». Мелочь, конечно, но он и не замечал раньше. Потому что до сих пор никогда не имел возможности вот так вот безнаказанно разглядывать охотника или потому что когда глаза Кирию были открыты, смотреть на что-то другое просто не получалось?
Внезапно Зеро пошевелился, от чего Куран вздрогнул и тут же отвел взгляд от лица охотника, будто уличенный в чем-то непристойном. Он быстро подошел к постели и потряс спящего за плечо. Веки юноши дрогнули, и в следующую секунду в лоб чистокровного уже упиралось дуло Кровавой Розы.
Канаме не двигался, позволяя Кирию самому опознать своего визитера. Что тот не замедлил сделать.
- Что за черт?
Не обращая внимания на все еще поднятое оружие, Куран развернулся к Зеро спиной и преспокойно направился к креслу.
- И тебе доброго утра, Кирию.
Усевшись, он снова посмотрел на охотника. Тот уже убрал пистолет и сейчас неловко поднимался с кровати.
- Ну и что тебе надо здесь? Как долго ты вообще тут торчишь? – он потянулся к спинке стула, на которой была аккуратно повешена одежда. Переодеваться, когда чистокровный был в паре шагов от него, не хотелось до ужаса. Но после вчерашнего смотреть ему в глаза, не испытывая при этом рвущегося изнутри желания придушить мерзавца, он не мог. Так что пусть уж лучше руки будут заняты. Так, на всякий случай.
Когда Зеро начал расстегивать пуговицы сильно помявшейся за день рубашки, Куран потрясенно выдохнул. Разумеется, его самого трудно было назвать застенчивым, но поведение Кирию слишком сильно выходило за рамки общепринятых правил, к которым он привык с детства. Это было странно, дико и самую малость волнующе. Канаме невольно задался вопросом, неужели тот не догадывается, что такое вот обнажение кто-нибудь другой в мире вампиров счел бы открытой провокацией? Зеро натянул старый черный свитер и встал боком к Курану, пытаясь вытащить какую-то особенную деталь гардероба из-под остальных вещей. Из-за контраста цветов полоска кожи над его воротом выглядела неестественно бледной. Канаме отвернулся к окну. Нет, у этого идиота не было никаких понятий о приличиях.
- Ты не ответил на вопрос. Зачем пришел? – Кирию закончил с переодеванием и теперь стоял перед Кураном, нахмурившись и скрестив руки на груди. Чистокровный знал, что юноша зол, а еще чувствовал, что ему неловко. Это утешало, поскольку нервозность самого Канаме уже превысила отметку с надписью «легкое неудобство» и неуклонно подбиралась к показателю «страшная неловкость».
- Чтобы выполнить свои обязательства.
Губы Зеро скривились, будто он проглотил горькую настойку.
- И в чем же они состоят? В том, чтобы избавить твое чудное поместье от… нежелательных элементов?
Канаме опустил глаза. А чего он ожидал? Что тот не припомнит, как вчера чистокровный старательно втоптал его гордость в грязь? Кирию никогда не был всепрощающим ангелом - просто не выжил бы. Заставив себя держать ровный тон, Куран ответил:
- Я действительно должен защищать свой дом и его обитателей от всего, что ему угрожает, но я не считаю тебя…не думаю, что ты на способен стать этой угрозой.
Зеро прищурился, продолжая жечь сидящего перед ним вампира взглядом.
- Помнится, не далее как вчера у тебя было совсем другое мнение по этому вопросу.
Канаме устало вздохнул и начал играть пальцами с кисточками на уголках скатерти. Поднимать глаза на Зеро он категорически отказывался.
- Ты не представляешь особой опасности, пока пьешь мою кровь. Если это прекратить, то твой контроль над жаждой будет медленно слабеть, и однажды ты утратишь его полностью. Не мне тебе рассказывать, к каким последствиям это может привести.
Кирию помрачнел еще сильнее, кулаки сжались так, что тонкие синие венки стали видны на белых костяшках пальцев. Да, он не раз наблюдал эти самые последствия в действии. Видел, как неплохие в прошлом люди превращались в недочеловеков, одержимых одним неистребимым желанием – пить. Больше и больше, не останавливаясь, все быстрее и быстрее в погоне за призрачным покоем, который якобы дарует утоление жажды. А потом, когда шершавый язык стирает с губ последние капли и спадает пьяное отупение, приходят боль, вина, ненависть и отвращение к себе. Приходят, набрасываются и методично раздирают на куски остатки того, что кто-то зовет душой, – и все это ровно до тех пор, пока голод снова не подчинит себе уже сломленную волю и выпустит клыки, преследуя очередную жертву. И так вновь и вновь, раз за разом – замкнутый круг, прервать который может только серебряная пуля в затылок.
Когда отец как-то взял Зеро с собой на охоту, мальчик сам стал свидетелем такого убийства. В том, что это было именно убийство, а не упокоение, как выражался отец, он был полностью уверен. Теперь Кирию считал свои убеждения высшим проявлением наивности, но в то время все в нем восставало против ледяного безразличия, с которым выполнялось это задание. Тогда ему врезались в память не длиннющие зубы и когти, и даже не жуткий оскал того существа, а непередаваемая мука в алых зрачках, сменившаяся почти облегчением, когда прогремел выстрел.
Воля к жизни играла с этими несчастными злую шутку, превращая то, за что они боролись, в убогое подобие нормального существования. Даже мысль о том, что он может разделить их участь, вызывала у Кирию приступ тошноты.
Да, он никогда не допустил бы, чтобы кто-то из немногих близких ему людей пострадал по его же вине. И, безусловно, если бы на чашах весов лежали его смерть и смерть, к примеру, Юуки, у Зеро не было бы даже минутного колебания, что же выбрать. И тем не менее, несмотря на постоянную, ежесекундную готовность умереть, Зеро хотел жить. Очень. Но Куран… Принимать помощь от него было все равно что водить скальпелем по свежему шраму. Больно и унизительно. Как и все, что связано с этим чистокровным.
- Я прекрасно питаюсь, если тебя так интересует мой рацион. Зачем мне твои подачки?
Канаме выпрямился в кресле и впервые за время разговора глянул охотнику в глаза. Подачки… Гнев, вызванный оскорблением, сметал все благие намерения, с которыми он заявился к Зеро, как ветер сдувает пыль с дороги в жаркий день. Кирию выводил его из себя. Всегда. Одним своим присутствием, угрюмой насмешкой и резким словом. Единственный. Но в этот раз, посчитав, что кто-то из них должен вести себя, как взрослый человек, Куран решил не поддаваться на подначивание.
- Это не подачки, Кирию. Это вынужденная мера, которую мы оба обязаны предпринять, - начал он скучающим тоном, - К сожалению, кровь Айдо не имеет таких же свойств, как моя. Она не может даже существенно отдалить твою деградацию, и уж тем более не в состоянии приостановить этот процесс.
Кирию что-то неразборчиво фыркнул и опустился на край кровати, глядя в пространство и теребя в руках край рубашки, выглядывающей из-под свитера. Канаме усмехнулся про себя, подумав, что Зеро ведет себя точно так же, как он сам минуту назад. Неумело копается в собственных ощущениях, пытаясь прийти к верному решению на ощупь.
- Если честно, то я не понимаю, в чем проблема, Кирию. Прежде тебя не очень смущала необходимость кормиться от меня.
- Ключевое слово «прежде», Куран,– отрезал Зеро.
Вот теперь чистокровный и впрямь разозлился. О его крови грезит любой аристократ их круга, не говоря о прочей мелочи! А ему приходится уговаривать этого проклятого упрямца, чтобы тот соизволил разрешить ему помочь себе. Уговаривать вампира уровня Е! Если бы кто-нибудь слышал их, то на Канаме тут же повесили бы ярлык с говорящим словом «сумасшедший». И Куран всерьез сомневался, можно ли назвать такой вывод ошибочным – там, где дело касалось Кирию, говорить о разумности происходящего не приходилось.
- Послушай, - продолжил он, не пытаясь скрыть раздраженные нотки в голосе, - Айдо не такой дурак, чтобы ревновать из-за подобных глупостей. Ему известно, в какой ситуации ты находишься, так что он должен осознавать, что это единственный выход. Он поймет.
При упоминании имени Ханабусы, Зеро злобно покосился на Курана, но никак не прокомментировал слова чистокровного. Последовательно превращая низ своей выглаженной рубахи в нечто, по форме напоминающее хорошо пожеванный лист бумаги, Кирию, наконец, выдавил из себя:
- И как часто ты собираешься меня… кормить? – при этих словах он сморщился так, как будто они резали ему слух.
- Будет лучше, если это будет происходить регулярно, с периодичностью в пять-шесть дней, - обрадовавшись, что они достигли хоть какого-то понимания, Канаме мгновенно приступил к объяснениям, - но не чаще, потому что иначе у тебя очень скоро выработается зависимость.
- Ясно, - пробормотал Зеро, - Ты хочешь… прямо сейчас?
- Да, так будет лучше, - твердо повторил Куран.
Кирию кивнул, но так и не сдвинулся с места. Канаме видел, как под черной тканью свитера дернулось его адамово яблоко. Вампир неловко поежился. В тот единственный раз, когда он давал охотнику свою кровь напрямую, тот взял инициативу в свои руки, но тогда они оба были одурманены яростью, так что в произошедшем не было и тени стеснения. А сейчас двое мальчишек молча сидели, исподтишка поглядывая друг на друга, но упорно не желая встречаться глазами. Каждый в равной степени ощущал свою неуверенность и неуверенность другого. В комнате повисла неприятная густая тишина.
Первым не выдержал Куран. Его бесили сомнения Зеро. Бесило то, в чем он сомневался, и то, из-за кого он сомневался. Ему хотелось положить конец всем колебаниям Кирию. Немедленно.
- Кирию, у меня много дел, и я не хотел бы продлевать наше обще…
Рывок за ворот рубашки. Стук отлетевшей пуговицы глухим эхом отдается в стремительно пустеющем рассудке. Дыхание Зеро, губы Зеро на его коже. Клыки Зеро в его плоти. Канаме закрывает глаза.
Ничего общего между этим проникновением и укусом Юуки. Как между невинным поцелуем в щеку и оргазмом после нескольких месяцев воздержания. Так ярко, так горячо. Красно-золотое марево под опущенными веками. Жар, растущий из уже знакомого покалывания в кончиках пальцев, плавящей волной вверх по венам, артериям, капиллярам и вниз…
Губы Зеро, двигающиеся вдоль его шеи, жгут. Он всегда горит. Глаза - угли, руки - раскаленная сталь, нрав – пожар. Дышит как горит, живет как горит. А когда так близко, так рядом, что мог бы увидеть искры в дыму его глаз, то он ранит, обжигает. И теперь Канаме тоже сгорит. Но он не возражает. Отнюдь.
Приглушенный рык, и тепло ладоней на плечах. А на периферии сознания – «И это Айдо испытывает каждый раз?». А потом Зеро касается ранок языком, и Куран стискивает зубы так, что больно становится, - лишь бы не застонать. Лишь бы не показать, не признать, насколько это…
- Ммм…
Пальцами по чужой спине, губами по чужому телу. Ближе…
Когда все заканчивается, они долго стоят друг напротив друга, касаясь лбами, ища в чужих глазах отражение своих эмоций. А затем Канаме выходит, наспех попрощавшись, и на ходу неуклюже застегивая рубашку. Он думает, что все дело в том, что Юуки не так опытна и не обладает такой физической силой. Думает, что со временем она научится, и все будет, как должно быть, а еще он думает, что если еще раз увидит Айдо рядом с Зеро, нет, кого-нибудь рядом с Зеро, то он просто не знает, что сделает.
4 глава: Грани чувства
4 глава: Грани чувства
Предупреждение: это не вся глава! Оставшийся отрывок выложу на днях. Извиняюсь, что выкладываю главу таким образом, но иначе не получается. Как всегда очень жду ваших комментариев.
Ночь встретила Канаме роскошным летним ливнем и письмом из Совета. Куран никогда не любил дождь, но послание понравилось ему намного меньше. За изящным переплетением красивых фраз было трудновато различить истинную цель вызова на заседание, но в том, что ничего хорошего это приглашение ему не сулит, вампир был уверен. Общение с Советом в принципе никогда не имело для него положительного исхода. Он был с ними вежлив, они предусмотрительны и деликатны. Он их презирал, они его боялись и ненавидели. Полная взаимность.
Канаме завтракал в одиночестве, когда принесли письмо. Юуки, которая в отличие от него была большой любительницей всей этой сырости, вышла погулять под дождем. Так что теперь ему предстояло найти ее и объявить о своем вынужденном отъезде на пару дней.
Куран без особого интереса ковырялся в омлете, теребя лист бумаги другой рукой. Его совершенно не радовала перспектива мчаться на эту встречу лицемерных стариков и выслушивать их лицемерные заверения. Но судя по настойчивости изложенной в записке просьбы выбор у него был невелик. Канаме оставил попытки расправиться со своим завтраком и, скрепя сердцем, отправился на поиски Юуки.
К счастью, долго бродить по закоулкам поместья ему не пришлось. Юуки обнаружилась под небольшим навесом у западной стены особняка. Вампир с удовольствием отметил, что она не одна, а с Ичиджо, а значит, разыскивать своего заместителя нет необходимости. Оба сидели на высокой скамейке и о чем-то оживленно болтали. Такума, похоже, рассказывал что-то очень смешное, потому что девочка заливисто смеялась и весело болтала ногами. Вдруг она вскочила на землю, подставила ладони под тонкую струйку дождевой воды, стекавшую с навеса, и, неудержимо хохоча, обрызгала шутливо протестующего Ичиджо. За что тут же получила ответную порцию холодного душа.
Куран мягко улыбался, глядя на дурачащуюся парочку. Юуки по сути совсем еще ребенок, а он постоянно занят решением различных вопросов и не может уделять ей столько времени, сколько она заслуживает. Иногда Канаме и рад бы был поделиться с девушкой, но перекладывать на нее даже часть того груза ответственности, который лежит на нем, было бы непростительной черствостью. Он просто хотел, чтобы она улыбалась.
Хорошо, что рядом есть верный Такума. Хорошо, между ними все просто и понятно. Хорошо, что хотя бы эта часть его жизни неизменна.
Канаме окликнул их, и Юуки, сияя, тут же подбежала к нему и предложила присоединиться к их маленькому развлечению. Куран виновато покачал головой и объяснил причину своего отказа. Юуки опечалилась. Она не стала капризничать или как-то иначе демонстрировать свое недовольство, но горящие глазки потускнели против воли своей хозяйки. Даже душистая прохладная ночь как-то поблекла, выцвела под действием слов Канаме. Заметив перемену в настроении Юуки, чистокровный почувствовал себя еще хуже – как невнимательный хозяин, случайно пнувший любимого щенка. Но Ичиджо, некоторое время молча наблюдавший за ними, внезапно вклинился в беседу, беззаботно обращаясь к Юуки:
- В самом деле, Юуки-тян, Канаме уезжает всего на пару дней. Ты же не хочешь, чтобы он все это время не находил себя места, волнуясь за тебя?
Девочка сразу же опомнилась, уверила Курана, что за нее не стоит переживать, и снова заулыбалась. Пусть не так лучезарно, как за минуту до этого, но и этого хватило, чтобы сосущее чувство вины в груди ослабло..
- Все будет в порядке, Канаме, я пригляжу за тем, чтобы Юуки-тян вела себя прилично, - он беззастенчиво взлохматил волосы девочки, за что заработал возмущенный возглас и сильный тычок в бок.
Куран слабо усмехнулся – после вчерашнего «кормления» все слишком резкие звуки огромным молотом били по его барабанным перепонкам, отдаваясь тупой болью в висках. Правда, он подозревал, что так на его самочувствии сказалась не сама передача крови, а бессонный день после нее. Но в любом случае Канаме предпочитал винить охотника во всем. Так было проще.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – в голосе Такумы звучала озабоченность.
- Да, прекрасно, просто немного не выспался.
Ичиджо пробежался по его лицу неожиданно долгим и внимательным взглядом, а потом кивнул.
- Да, я так и подумал. Не перенапрягайся там, на Совете. А я прослежу здесь безопасностью Юуки… и за всем остальным тоже. – Это было сказано совершенно невинным тоном, но Канаме не понравился лукавый огонек в светлых глазах.
Юуки, которая не заметила ничего необычного в словах Такумы, крепко обняла своего любимого, пожелала удачной поездки и попросила возвращаться поскорей. Тот обещал не задерживаться и привезти что-нибудь собой. Милое прощание двух влюбленных.
Только вот, неторопливо шагая обратно к себе, Канаме размышлял не о том, как хороша Юуки с румянцем смущения на щеках, а о том, как же много проблем привносит Кирию в его жизнь.
***
С самого начала ночи Зеро был занят несколько непривычным для него делом – он читал. Раньше, будучи старостой Дневного класса, он не имел ни одной свободной минуты, для того, чтобы выполнить банальное домашнее задание. Что уж говорить о возможности просиживать ночи в библиотеке, занимаясь какими-то своими изысканиями.
Хотя сейчас предмет его изучений никак не был связан с образованием: Кирию просматривал архивы. С момента своего полного выздоровления он убил на поиски уйму времени, но так пока не нашел даже упоминания имени Шизуки Хиоу. Он был готов выть от своей беспомощности.
За окном лил дождь. Убаюкивающее постукивание тяжелых капель по стеклу наводило тоску. Зеро терпеть не мог дождь. Всю эту промозглую серость, пронизывающий ветер. Мерзко и зябко. Неуютно. Вроде сидишь в просторной комнате, сухо и тепло, непогода бушует за пределами дома и отголоски ее ярости не способны проникнуть внутрь. А все равно чувствуешь себя каким-то нездоровым, уязвимым. Хочется завернуться в теплый, колючий плед и тихо сидеть, ожидая, пока буйство природы стихнет. Сидеть, не отрывая глаз от огня, и не думать о том, что даже самое толстое покрывало не даст тебе нужного тепла и как бы ты не кутался, все равно будет холодно. Кирию было холодно. Но он не рыскал по комнате в поисках одеяла, не зажигал камин и не задергивал шторы. Все это стало бы проявлением слабости. Слабость была непозволительна.
Он уже заканчивал проглядывать документы, касающиеся первого десятилетия двадцатого века, когда его уединение было беспардонно нарушено ввалившимся в зал Ханабусой. У охотника вырвался тяжелый вздох. В обычное время он не возражал бы против компании юного вампира, но определенно не сейчас. Чтение в его присутствии было задачей из разряда невыполнимых, так как когда они оставались наедине, Айдо требовал к себе безраздельного внимания. Всего и без остатка. В данный момент у Зеро не было настроения с этим мириться.
Быстро сориентировавшись, Ханабуса подскочил к Кирию и, бесцеремонно отодвинув книги в сторону, уселся на соседний стул. Зеро хмуро проследил за его действиями, неодобрительно хмыкнул и уткнулся носом в следующий том в надежде продолжить свои занятия. Впрочем, он знал Айдо достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько беспочвенны эти надежды.
- Так и знал, что найду тебя здесь. Все киснешь в этом чулане? – вампир с презрительной миной оглядел помещение, - Сидишь тут, ломаешь мозги над какой-то макулатурой. Никогда не мог понять, как можно тратить столько времени на такую чепуху. Делать больше нечего что ли?
Зеро фыркнул, не отводя взгляда от страницы.
- Для того, чтобы это понять, нужно эти самые мозги иметь, Ханабуса.
Айдо откинулся на спинку стула и, гордо вздернув нос, с видом оскорбленного достоинства произнес:
- Уж не знаю, на что ты там намекаешь, Кирию. Я, в отличие от некоторых, на уроках в школе не спал и, между прочим, был среди лучших учеников.
- О, не сомневаюсь. – Насмешливо протянул Кирию, переворачивая лист.
Айдо подобное пренебрежение к своей персоне ничуть не смутило. Он явно пришел сюда с целью вытащить Зеро на прогулку, и то, что охотник вел себя, по его мнению, как неблагодарный идиот, не было серьезной причиной, чтобы отказываться от своих планов.
- Зеро, хватит тут рассиживаться. Этот образ «книжного червя» тебе не идет. Пойдем лучше погуляем.
- Дождь.
- Ну, и ладно! Боишься, что твой ненаглядный пистолет заржавеет? – Хитро прищурившись, поддел его Айдо.
- Вовсе нет. А ты не боишься, что вода подпортит твою неземную красоту? – Зеро вступил в эту словесную пикировку неохотно, скорее по привычке, чем по желанию. Но Ханабуса этого не заметил, а если и заметил, то не придал особого значения. Его ухмылка расширилась до такой степени, что при большом желании он вполне мог бы посоперничать с Чеширским котом. Плавным движением придвинувшись к Кирию, он томно изогнулся и прошептал тому на ухо, мимоходом задев мочку губами:
- Так ты считаешь меня привлекательным, Зеро? – Игривые интонации в его голосе подсказывали, что у Айдо есть тысяча и один вариант их совместного времяпрепровождения помимо гуляния под дождем. И он совсем не против поделиться своими замыслами с Зеро, если тот проявит заинтересованность. Придыхание и чуть заметная волнующая хрипотца, с которой были произнесены слова, придавали невинному вопросу особый подтекст. Уверяли, что Кирию не пожалеет о потраченном времени. Но тот только усмехнулся в ответ.
- Безумно, Айдо. Адонис и рядом не стоял.
Поняв, что его тонкие намеки не были приняты всерьез, юноша обиженно фыркнул и стал раскачиваться на стуле, храня при этом гордое молчание.
Это было так типично для них двоих – легко скользить от незначительных ссор к флирту и обратно. Но в последнее время Ханабуса все чаще и чаще сводил их диалоги к недвусмысленным предложениям, а Зеро всячески оттягивал тот момент, когда им придется поговорить об этом открыто.
Он не хотел спать с Айдо. Вампир ему нравился: с ним всегда было легко. Такую же восхитительную, ни к чему не обязывающую легкость в отношениях он когда-то испытывал с Юуки. Легко было болтать, препираться по пустякам, смеяться над только им понятными шутками. Легко было защищать и оберегать его. Легко было находиться рядом. Это казалось таким естественным и простым, как будто Зеро уже родился с уверенностью, что однажды Ханабуса должен стать неотъемлемой частью его жизни. Но вот другая сторона их связи… Кирию видел, что Айдо хочет быть с ним во всех смыслах этого слова, что он не просто готов – ему не терпится. Но что-то в самом Зеро изо всех сил противилось, не давало им идти дальше. Его мама звала это трудно определимое, вечно ускользающее нечто интуицией, отец – чутьем. Кирию было все равно, как это называть: шестым чувством, охотничьим нюхом или животным инстинктом, - главное, что оно никогда не подводило его. Почти никогда.
Зеро не хотел секса с Айдо, потому что где-то глубоко внутри него жила злая убежденность, что это станет обманом. Для кого из них двоих – он не знал, да это было и неважно.
- И что это за книжки такие, что ты оторваться от них не можешь? – Как и ожидалось, неугомонному вампиру очень скоро наскучило сидеть в тишине, и он решил сменить гнев на милость и снова попытаться отвлечь Кирию от его дел. Приблизившись к столу, он протянул руку, чтобы взять один из томов и прочитать название, но ловкие пальцы Зеро опередили его и в последний момент выхватили книгу прямо из-под его носа.
- Любопытство кошку сгубило, Айдо. Не лезь не в свое дело.
- И ничего я не лезу, - снова разобиделся Ханабуса, - Прямо и посмотреть уже нельзя. Вечно у тебя какие-то тайны… - Айдо выглядел искренне огорченным и разочарованным недоверием Зеро.
Пару мгновений охотник ничего не говорил, а только глядел на юношу и морщился - то ли страдал от головной боли, то ли просто увидел что-то неприятное для себя. Его рука вдруг дернулась и схватилась за кожаный корешок книги. Движение вышло каким-то смазанным и порывистым, неоправданно резким, как у животного, испуганного выстрелом.
- Секреты есть у всех. Глупо обижаться на это. – Зеро говорил с досадой, к которой примешивалась толика снисходительности.
- Я и не обижаюсь! Просто ты заперся в своей ракушке, изредка выглядываешь оттуда, а внутрь никого не пускаешь. Никого: ни Такуму, ни Юуки, ни… меня! – Последнее слово Айдо практически выплюнул, давясь охватившей его злостью.
- А я никого и не должен никуда пускать! – Кирию тоже начал закипать, - Сказал же – это мое дело. Не вмешивайся! Все равно помочь не сумеешь, а только себе подставишь, придурок. Как ты не понимаешь: тебе же хуже будет!
- Так ты предлагаешь мне вести себя, как послушная овечка, и безропотно наблюдать, как ты черт знает куда лезешь? – Ханабуса уже был готов взорваться. Твердолобость охотника была невозможна.
- Именно, - отрезал Зеро, - дай мне разобраться со своими проблемами самостоятельно.
Вампир собирался возразить, но Кирию прервал его, прежде чем тот открыл рот.
- Все. Больше разговаривать на эту тему мы не будем.
Айдо зашипел, как рассерженный кот, но спорить не стал. По крайней мере, не в этот раз. Переубедить Зеро, когда он нацеливался на что-то, было не по силам никому. Точно не Айдо. Его нельзя было уговорить – можно было только заставить. А тот единственный, кто был на это способен, вряд ли взял на себя труд по приручению диких охотников.
Особенно сильный порыв ветра вдруг распахнул окно, и гроза, почувствовав слабину, торжествующе взревела и ринулась захватывать новую территорию. Комната враз наполнилась мокрым холодом, мелкими брызгами дождя и оглушительным воем довольной своей победой стихии. Заметив, как Айдо передернулся и сжался, Зеро отложил книги, подошел к окну и с грохотом захлопнул его. Звуки ночи сразу же стали намного тише. Потом, быстро нагнувшись, он достал лежащий на кресле, аккуратно сложенный плед, укрыл им ошеломленного вампира и вернулся на свое место. Несколько секунд он продолжал, как ни в чем не бывало, перебирать листы, как вдруг осознал, что возникшее молчание кажется слишком неестественным. Натянутым, как нить, на которой висит стальной клинок. И этот клинок вот-вот сорвется, разрезав мертвое ненормальное спокойствие на лоскуты. Кирию поднял голову и столкнулся с напряженным взглядом Ханабусы. Ему стало нехорошо.
Айдо уставился на него так, будто это и не Айдо вовсе. Будто кто-то другой, чужой и неизвестный, спрятался за прозрачной голубизной глаз Ханабусы, как за ширмой, и смотрит сквозь нее. Так, как сам Айдо никогда бы не стал смотреть.
Айдо может громко смеяться, запрокидывая голову и открывая для обзора тонкую шею. Айдо может дуться, скрещивая руки на груди и слегка выпячивая нижнюю губу. Айдо может злиться, краснея, сжимая кулаки и подаваясь вперед, при этом у него такое лицо, будто он сам еще не решил, чего хочет больше – ударить Зеро или поцеловать его. Айдо может улыбаться еле заметной робкой улыбкой, тогда его ресницы чуть дрожат. Но Айдо не может смотреть на него так.
Если бы Кирию попытался описать этот взгляд, то первое слово, пришедшее ему на ум, было бы «горечь». А второе - «обида». Не направленная на кого-то конкретно, а просто так, в никуда. Так маленький мальчик, стоящий у блестящей витрины дорогущего магазина, смотрит на новую модель машинки. Она такая яркая, красивая, чистенькая и совсем неполоманная – не то что все его игрушки. Он смотрит на нее и не может оторваться. Его кулачки стиснуты, щеки раскраснелись от волнения, а в глазах восхищение этим маленьким чудом и страшная, душащая за горло обида на всех: на папу, на толстого старого продавца с волосатыми руками, на хвастливых соседских ребят, на злого папиного начальника и на всю его никудышную мальчишескую жизнь. Обида от осознания, что это чудо никогда, никогда не будет принадлежать ему.
Так смотрят на несбывшуюся мечту. Так Айдо смотрел на Зеро.
- Айдо… - начал было Кирию, не в силах и дальше выдерживать это звенящее беззвучие.
- Так ты точно не хочешь пойти прогуляться? – Ханабуса оборвал его еще не заданный вопрос. Целую минуту Зеро, нахмурившись, пристально всматривался в лицо вампира, но теперь оно не выражало и тени тех эмоций, которые, как казалось, чуть раньше захлестывали Айдо. У Кирию даже мелькнула мысль, что, может быть, это он ошибся и ничего особенного не произошло вовсе. Может, все дело в его разыгравшемся воображении и не более того?
Зеро отрицательно помотал головой и вернул все свое внимание к ровным черным строчкам.
- Сегодня не получится. Сходи пообщайся с Кураном. Думаю, он будет рад, что ты уделяешь время не только мне. А то в последнее время у него совсем крыша едет. – Сказав это, Кирию уже в который раз вызвал в памяти вчерашний разговор, укус и последовавший за ним уход Курана, который больше всего напоминал бегство. Воспоминание обожгло его, как удар плетью по обнаженной спине. «Сбежал ведь, сбежал» - со злостью подумал охотник.
- Канаме-сама уехал сегодня вечером, - тонкая желтоватая страница на мгновение замерла в сильных пальцах, - Его вызвали на Совет, и он приедет только дня через два. – Бумага затрепетала из-за внезапно появившегося сквозняка, и Зеро слишком резко перевернул лист, немного порвав его у переплета. Пару секунд охотник раздраженно пялился на этот крошечный разрез, а затем с силой закрыл том и отбросил его в сторону.
И в этом нет ни слова о той чистокровной суке. Столько часов сидения в этой проклятой библиотеке коту под хвост. Как же его достал гребанный дождь. Льет и льет. А Куран уехал. Сбежал, как вчера, будто Кирию зверь какой-то. Будто он только и мечтает о том, чтобы накинуться на него и разорвать к чертям эту белую шею, оставляя уродливые шрамы на совершенной, безупречно гладкой коже. Будто это так противно - давать ему свою кровь.
Глухая злоба, раскаты грома за стеклом и сквозняк. Зеро ненавидел дождь.
Когда Айдо выходил из зала, он вдруг повернулся и впился в Кирию глазами. Это был тот самый взгляд. Горечь, обида и… сожаление.
@темы: Vampire Knight, мое творчество
-
-
08.08.2009 в 01:41О, спасибо за такой подробный отзыв))
Рада, что вам понравилось прочитанное. Продолжение обязательно будет, но, как я уже писала, я пока не знаю, когда смоу вернуться к этому фику. Сначала надо закончить хотя бы некоторые из текущих проектов. К тому же, я недавно перечитала все, и поняла, что меня результат не удовлетворяет - нужно переписывать. Но вы все равно ждите, рано или поздно продолжение появится.
-
-
24.12.2009 в 16:24Прошу прощения за сумбурный коммент))) С нетерпением жду проды)
-
-
20.04.2010 в 14:55Мой любимый пейринг!
Проду!!!!!!!!!!!!!!!
-
-
21.04.2010 в 05:44-
-
21.04.2010 в 19:01